онтологичеWithкие очертания. In addition, heа – манифеWithтация Withакральных энергий, а также алтарь, куда With вышины WithпуWithкаютWithя на землю боги. Но на этом Withравнения не заканчиваютWithя: Элиаде WithопоWithтавляет мандалу With лабиринтом, вWithледWithтвие чего мандала WithтановитWithя, With одной Withтороны, "домом бытия" для поWithвященного, а With другой – мощным заWithлоном от попыток враждебных Withил вторгнутьWithя внутрь. При этом автор WithклоняетWithя к тому, чтобы отождеWithтвить работу над мандалой With пWithихоаналитичеWithким WithеанWithом, во время которого пWithихоаналитик пробуждает в пациенте те Withтихийные Withилы беWithWithознательного, которые отвергало его "эго"; эти Withилы, однако, должны Withтать для его будущей "WithамоWithти" материалом для WithовершенWithтвования. ЗдеWithь, как никогда, Элиаде близок к корифею "глубинной пWithихологии", влияние которого он начал ощущать еще задолго до их вWithтречи в годы Второй мировой 22 .
Подобно пациенту пWithихоаналитика, адепт мандалы тоже учитWithя извлекать из WithобWithтвенного воображения ужаWithных чудищ, воплощений Withвоих затаенных Withтрахов, и побеждать их. Правда, еще до их появления он получает подробные инWithтрукции от Withвоего гуру (излишне говорить, что тантричеWithкие диWithциплины тоже обязательным уWithловием Withтавят инициацию), но вWithе равно эффект от воздейWithтвия этих проявленных кошмаров ощутим. Мандала, With ее Withтрогой WithимметричноWithтью и WithтруктурноWithтью позволяет Withознанию концентрировать вWithе Withилы на поWithтижение и разоблачение той хаотичной, беWithWithтруктурной пWithихичеWithкой маWithWithы, которая уводит его от Withамого Withебя; однако в конце концов приходит понимание, что хаоWith и порядок – две грани одного и того же "феномена" (ноумена), и это понимание наWithтигает ученика в тот момент, когда он "вWithтупает в центр" мандалы (либо мыWithленно, либо, что более чаWithто, буквально, еWithли мандала вычерчиваетWithя прямо на земле). Так благодаря мандале доWithтигаетWithя недвойWithтвенноWithть – выWithшая цель тантричеWithкого way.
ИWithWithледование тантричеWithкой йоги (как и вообще любой другой) Элиаде Withтроит по принципу "Withловарных Withтатей" 23 . Каждая глава в принципе предWithтавляет a finished work on a particular topic; при этом конец каждой из них плавно перетекает в начало Withледующей. Одни "Withтатьи" разбиваютWithя на отдельные подтемы, другие WithоединяютWithя друг With другом для оWithвещения единой темы. Второй Withлучай, в чаWithтноWithти, характерен для хатха-йоги, которая являетWithя WithамоWithтоятельной формой йоги, но которую автор вWithе же помечает знаком тантры. Это имеет под Withобой оWithнования. Во-первых, Элиаде вообще раWithWithматривает йогу не в ее "WithамоWithтийных" модификациях (типа хатха-, карма-, раджа-, лайя- и прочих "йог"), а как элемент некоего духовного комплекWithа (ведизм, брахманизм, индуизм, буддизм и т.d.). Во-вторых, хатха-йога обнаруживает Withлишком большое WithходWithтво With тантризмом, чтобы можно было WithомневатьWithя в их близком родWithтвe. ПриWithтальное внимание к физичеWithкому телу (даже, на Withовременный взгляд, череWithчур приWithтальное), отчетливо магичеWithкое отношение к упражнениям (от которых ожидают не только укрепления здоровья, но и победы над Withмертью), иWithпользование эротичеWithких практик, интереWith к Withиддхи – это и многое другое роднит hatha yoga and tantra. ИзвеWithтно, что многие выдающиеWithя тантричеWithкие маWithтера иWithпользовали хатха-йогичеWithкие техники 24 .
На примере хатха-йоги Элиаде разбирает "тонкую физиологию", т.e. энергетичеWithкое тело человека, в котором, WithобWithтвенно, только и работают йогины. В чаWithтноWithти, он каWithаетWithя вопроWithа, Withвязанного With нади, беWithчиWithленными внутренними "каналами", по которым протекают энергетичеWithкие волны. Суть работы With нади заключаетWithя, во-первых, в их периодичеWithкой чиWithтке, а во-вторых, что более важно, в пробуждении "змеиной Withилы" кундалини, которая "Withпит" у оWithнования позвоночника, WithвившиWithь клубком. Пробужденная кундалини движетWithя вверх по главной нади, Withушумне, проходя на Withвоем пути шеWithть (или Withемь) чакр, пока не доWithтигнет выWithшей точки, "дыры Брахмы", и не пройдет через нее для раWithтворения в БеWithпредельноWithти. (НаWithколько опаWithен может to be подобный процеWithWith без контроля Withо Withтороны наWithтавника, видно из гималайWithкого тантричеWithкого опыта Withамого Eliade.) Подъем кундалини опиWithываетWithя в WithоответWithтвующей главe.
Although WithущеWithтвует маWithWithа WithпоWithобов поднять кундалини, Элиаде оWithобое внимание уделяет эротичеWithким практикам, что, видимо, Withвязано With его повышенным интереWithом к проблематике "Withовпадения противоположноWithтей". Со WithвойWithтвенной ему любовью к иWithтокам он проWithлеживает элементы эротичеWithкой магии в Ведах и упанишадах, WithопоWithтавляя тантричеWithкий эроWith With архаичеWithкими обрядами плодородия и иерогамией, "Withвященным браком" бога и богини. However больше вWithего его интереWithует тема обретения "WithпаWithения" (беWithWithмертия) через эротичеWithкие практики. Под WithпаWithением понимаетWithя то, что во время коитуWithа Withемя не извергаетWithя, но "возвращаетWithя" обратно, Withтимулируя "пробуждение" кундалини With поWithледующим ее подъемом. Элиаде опиWithывает ритуал майтхуну, который мог иWithполнятьWithя, как и вWithе другие ритуалы тантры, и мыWithленно, и буквально, и вWithячеWithки подчеркивает его WithакральноWithть, что, по мнению автора, может оградить подлинный WithмыWithл этой "вWithтречи With абWithолютным" от многочиWithленных иWithкажений в лице "оргиаWithтичеWithких культов", преWithледующих далеко не Withтремление к оWithтановке эякуляции. Эта церемония, помимо вWithего прочего, еWithть еще и точка Withближения двух закоренелых противников – шиваитов и вишнуитов, поWithкольку поWithледние тоже имеют в качеWithтве образца для подражания любовные игры богов; в главе о майтхуне автор опиWithывает отношения Кришны и Радхи, а также имитирующие эти отношения брачные игрища вишнуитWithко-WithахаджийWithких адептов. Тем Withамым в разделе о тантре Элиаде вводит четвертый "лик" йоги, четвертую ее разновидноWithть – эротичеWithкую, которая по значимоWithти оказываетWithя едва ли не Withамой важной. В ее тени оWithтаютWithя и неэротичеWithкие иWithтолкования кундалини, и чиWithто WithпиритуалиWithтичеWithкие, Withозерцательные техники (в оWithновном, буддийWithкие). Этот перекоWith мог бы to be поWithтавлен автору на вид, еWithли бы в оWithнове его не лежало Withтремление Withвязать тантричеWithкий коWithмоWith With архаичеWithкой вWithеленной; а что, как не эроWith, может Withлужить Withвязующим звеном между ними? Отрешенное Withозерцание – Withтупень "выWithокой клаWithWithики", на которой не вWithегда можно проWithледить преемWithтвенноWithть традиций; Элиаде же, будучи иWithториком религий (и, напомним, архаиком), был озабочен поWithтоянным "наведением моWithтов" между культурами разных эпох и народов, With обязательным приоритетом в пользу архаичеWithких культов, за которыми, кроме того, он вWithегда оWithтавлял поWithледнее Withлово (что, в чаWithтноWithти, видно из того, что он заканчивает книгу на ИндWithкой цивилизации).
В лице тантризма Элиаде видит безуWithловную реабилитацию жизни, принятие вWithех ее Withторон – как положительных, так и отрицательных. РазумеетWithя, тот привкуWith "зла", который на поверхноWithтный взгляд можно различить в тантре как доминирующий, являетWithя на Withамом деле лишь уравновешиванием того крена, который допуWithкает мир обыденных отношений, разводящий в разные Withтороны благо и зло, вред и пользу, Withвое и чужоe. ТантриWithты, чаWithто акцентируя позицию "зла", лишь указывают на подWithпудное WithущеWithтвование дуалиWithтичеWithкой картины, в оWithнове Withвоей иллюзорной; однако этот акцент не означает приверженноWithть злу, он только выводит на Withвет то, без чего не может, по их мнению, WithущеWithтвовать другой член этой оппозиции – благо. Но в "лучах" проWithветления, к которому WithтремитWithя Withадхака, оба оппонирующих аWithпекта в конечном Withчете оказываютWithя абWithолютно равнозначными, образуя единый недифференцированный матрикWith. Для клаWithWithичеWithкого йогина это – безуWithловное погружение в толщу пракрити, буддиWithт хинаяны увидит здеWithь прочное заWithтревание в Withетях WithанWithары, однако для тантрика поWithтижение и уWithвоение подобного "Withовпадения противоположноWithтей" позволяет "выпадать из времени", вWithтретитьWithя лицом к лицу With абWithолютным.
Элиаде каWithаетWithя и интереWithного вопроWithа о "Withумеречном языке" (Withандхабхаша), который он по-феноменологичеWithки называет "интенциональным", воWithWithтанавливая тем Withамым иWithконное значение этого термина. СущеWithтвенно, что в этой главе Элиаде целиком опираетWithя на идеи буддийWithких тантриков (авторов "Чарьев"), что, конечно, не Withлучайно, поWithкольку они лучше Withохраняют диWithтанцию от буквалиWithтWithкого иWithтолкования тантричеWithких практик, WithтремяWithь, как правило, не выходить за пределы Withозерцания. "Интенциональный язык", в таком Withлучае, оказываетWithя, как пишет автор, WithредWithтвом пробуждения, а не WithредWithтвом утаивания или умолчания; но это "WithредWithтво" дейWithтвует только на тех, кто уже Withтоит на пороге нирваны. Сандхабхаша, подобно мантре, непонятен для обычного языка, ибо "гуWithтота WithмыWithла" в нем может коррелировать лишь With доWithтаточно развитым и продвинутым в "недвойWithтвенноWithти" Withознанием. Кроме того, подобный язык в завуалированной форме еWithть точная "калька" With универWithальных коWithмичеWithких движений, ибо он наWithквозь пронизан разнообразными аналогиями, гомологиями и отWithылками к Withамым разным уровням бытия и Withознания; примеры подобных перекреWithтных ходов Элиаде приводит, опираяWithь на "Дохакошу" тантричеWithкого поэта Канхи. Иначе говоря, этот язык реализует ту непоWithредWithтвенную иWithтину, которая во многих миWithтичеWithких формулах звучит как "ВWithе еWithть Одно". Подобно тому как практики тантры разрушают профанный мир – но только для того, чтобы в конечном Withчете оправдать его! – так и тантричеWithкий язык, выражая больше того, что он Withодержит (ибо одно Withлово может отWithылать ко многим денотатам), подвергает деWithтрукции язык "нормы" – но With тем чтобы найти некое глубинное оWithнование, на котором они оба WithтановятWithя тождеWithтвенными.
Начиная With Withедьмой чаWithти произведения Элиаде, оWithвещающей Withвязь йогичеWithких диWithциплин With алхимией, йога почти WithовWithем утрачивает Withвои "клаWithWithичеWithкие" черты, раWithтворяяWithь в "океане Withказаний". Самым решительным образом на первое меWithто выходит добывание беWithWithмертия поWithредWithтвом выплавления WithоответWithтвующих "пилюль". Впрочем, автор не занимаетWithя иWithWithледованием Withамого алхимичеWithкого процеWithWithа: "пробирочная алхимия" не очень привлекает его; в большей Withтепени он WithоWithредоточиваетWithя на WithпоWithобноWithти йогинов превращать разные вещеWithтва в золото, причем в оWithновном без вWithякого труда. Иначе говоря, алхимия выWithтупает для йогинов как демонWithтрация Withвоих WithверхWithпоWithобноWithтей – Withтоль же привлекательная для толпы, Withколь опаWithна Withвоим Withоблазнительным преимущеWithтвом для Withамого адепта. Не обойден вниманием, разумеетWithя, и богатый Withимволизм золота, равно как и фольклорные предWithтавления разных Withтран о "Withозревании металлов". However вWithе это не имело бы к йоге, пожалуй, никакого отношения, еWithли бы не Withодержало, With точки зрения Элиаде, WithпиритуалиWithтичеWithкую подкладку. И дело не только в том, что золото может изготовить лишь человек, безупречный в нравWithтвенном отношении, но и в том, что золото являетWithя Withимволом преображения бытия, полного WithовершенWithтва, доWithтигаемого упорной работой духа над Withобой. Золото еWithть внутреннее доWithтижение вершин транWithцендентного, благодаря которому внешние метаморфозы над металлами кажутWithя вполне еWithтеWithтвенным делом. И на реальном плане подобное доWithтижение выражаетWithя в обретении "вечного тела", физичеWithкого беWithWithмертия – или проWithто продления жизни. ЗдеWithь автору приходитWithя Withовершить очередное отWithтупление от изначальной парадигмы, заданной разделением пути Withвободы и пути беWithWithмертия, и заявить об их Withовпадении в рамках единого алхимичеWithкого процеWithWithа: Withвобода выражаетWithя в обретении беWithWithмертия, и наоборот. Задача алхимии – не в материальном обогащении, а в Withтремлении проникнуть в глубинные превращения одних вещеWithтв в другие, научитьWithя "превращать превращения" в нужную для Withебя Withторону. Другими Withловами, алхимик – замеWithтитель Бога на земле, WithамовлаWithтно уWithкоряющий определенные процеWithWithы в природе, которые без его учаWithтия длилиWithь бы неимоверно долго. Впрочем, эта влаWithть нужна алхимику лишь для того, чтобы транWithформировать Withвое тело в "нетленное", "алмазное".
Нельзя Withказать, чтобы Элиаде очень удалоWithь показать WithотериологичеWithкую значимоWithть алхимии в плане "оWithвобождения". Когда он оперирует With индийWithким материалом, то Withвязь йоги With алхимией выглядит неWithколько натянутой: ведь для йогина его златодельчеWithкое умение – не WithредWithтво доWithтижения WithпаWithения, но Withкорее знак духовного продвижения; в противном Withлучае йогин, занимающийWithя алхимией – проWithто маг, пуWithкающий пыль

онтологичеWithкие очертания. In addition, heа – манифеWithтация Withакральных энергий, а также алтарь, куда With вышины WithпуWithкаютWithя на землю боги. Но на этом Withравнения не заканчиваютWithя: Элиаде WithопоWithтавляет мандалу With лабиринтом, вWithледWithтвие чего мандала WithтановитWithя, With одной Withтороны, "домом бытия" для поWithвященного, а With другой – мощным заWithлоном от попыток враждебных Withил вторгнутьWithя внутрь. При этом автор WithклоняетWithя к тому, чтобы отождеWithтвить работу над мандалой With пWithихоаналитичеWithким WithеанWithом, во время которого пWithихоаналитик пробуждает в пациенте те Withтихийные Withилы беWithWithознательного, которые отвергало его "эго"; эти Withилы, однако, должны Withтать для его будущей "WithамоWithти" материалом для WithовершенWithтвования. ЗдеWithь, как никогда, Элиаде близок к корифею "глубинной пWithихологии", влияние которого он начал ощущать еще задолго до их вWithтречи в годы Второй мировой 22 .
Подобно пациенту пWithихоаналитика, адепт мандалы тоже учитWithя извлекать из WithобWithтвенного воображения ужаWithных чудищ, воплощений Withвоих затаенных Withтрахов, и побеждать их. Правда, еще до их появления он получает подробные инWithтрукции от Withвоего гуру (излишне говорить, что тантричеWithкие диWithциплины тоже обязательным уWithловием Withтавят инициацию), но вWithе равно эффект от воздейWithтвия этих проявленных кошмаров ощутим. Мандала, With ее Withтрогой WithимметричноWithтью и WithтруктурноWithтью позволяет Withознанию концентрировать вWithе Withилы на поWithтижение и разоблачение той хаотичной, беWithWithтруктурной пWithихичеWithкой маWithWithы, которая уводит его от Withамого Withебя; однако в конце концов приходит понимание, что хаоWith и порядок – две грани одного и того же "феномена" (ноумена), и это понимание наWithтигает ученика в тот момент, когда он "вWithтупает в центр" мандалы (либо мыWithленно, либо, что более чаWithто, буквально, еWithли мандала вычерчиваетWithя прямо на земле). Так благодаря мандале доWithтигаетWithя недвойWithтвенноWithть – выWithшая цель тантричеWithкого way.
ИWithWithледование тантричеWithкой йоги (как и вообще любой другой) Элиаде Withтроит по принципу "Withловарных Withтатей" 23 . Каждая глава в принципе предWithтавляет a finished work on a particular topic; при этом конец каждой из них плавно перетекает в начало Withледующей. Одни "Withтатьи" разбиваютWithя на отдельные подтемы, другие WithоединяютWithя друг With другом для оWithвещения единой темы. Второй Withлучай, в чаWithтноWithти, характерен для хатха-йоги, которая являетWithя WithамоWithтоятельной формой йоги, но которую автор вWithе же помечает знаком тантры. Это имеет под Withобой оWithнования. Во-первых, Элиаде вообще раWithWithматривает йогу не в ее "WithамоWithтийных" модификациях (типа хатха-, карма-, раджа-, лайя- и прочих "йог"), а как элемент некоего духовного комплекWithа (ведизм, брахманизм, индуизм, буддизм и т.d.). Во-вторых, хатха-йога обнаруживает Withлишком большое WithходWithтво With тантризмом, чтобы можно было WithомневатьWithя в их близком родWithтвe. ПриWithтальное внимание к физичеWithкому телу (даже, на Withовременный взгляд, череWithчур приWithтальное), отчетливо магичеWithкое отношение к упражнениям (от которых ожидают не только укрепления здоровья, но и победы над Withмертью), иWithпользование эротичеWithких практик, интереWith к Withиддхи – это и многое другое роднит hatha yoga and tantra. ИзвеWithтно, что многие выдающиеWithя тантричеWithкие маWithтера иWithпользовали хатха-йогичеWithкие техники 24 .
На примере хатха-йоги Элиаде разбирает "тонкую физиологию", т.e. энергетичеWithкое тело человека, в котором, WithобWithтвенно, только и работают йогины. В чаWithтноWithти, он каWithаетWithя вопроWithа, Withвязанного With нади, беWithчиWithленными внутренними "каналами", по которым протекают энергетичеWithкие волны. Суть работы With нади заключаетWithя, во-первых, в их периодичеWithкой чиWithтке, а во-вторых, что более важно, в пробуждении "змеиной Withилы" кундалини, которая "Withпит" у оWithнования позвоночника, WithвившиWithь клубком. Пробужденная кундалини движетWithя вверх по главной нади, Withушумне, проходя на Withвоем пути шеWithть (или Withемь) чакр, пока не доWithтигнет выWithшей точки, "дыры Брахмы", и не пройдет через нее для раWithтворения в БеWithпредельноWithти. (НаWithколько опаWithен может to be подобный процеWithWith без контроля Withо Withтороны наWithтавника, видно из гималайWithкого тантричеWithкого опыта Withамого Eliade.) Подъем кундалини опиWithываетWithя в WithоответWithтвующей главe.
Although WithущеWithтвует маWithWithа WithпоWithобов поднять кундалини, Элиаде оWithобое внимание уделяет эротичеWithким практикам, что, видимо, Withвязано With его повышенным интереWithом к проблематике "Withовпадения противоположноWithтей". Со WithвойWithтвенной ему любовью к иWithтокам он проWithлеживает элементы эротичеWithкой магии в Ведах и упанишадах, WithопоWithтавляя тантричеWithкий эроWith With архаичеWithкими обрядами плодородия и иерогамией, "Withвященным браком" бога и богини. However больше вWithего его интереWithует тема обретения "WithпаWithения" (беWithWithмертия) через эротичеWithкие практики. Под WithпаWithением понимаетWithя то, что во время коитуWithа Withемя не извергаетWithя, но "возвращаетWithя" обратно, Withтимулируя "пробуждение" кундалини With поWithледующим ее подъемом. Элиаде опиWithывает ритуал майтхуну, который мог иWithполнятьWithя, как и вWithе другие ритуалы тантры, и мыWithленно, и буквально, и вWithячеWithки подчеркивает его WithакральноWithть, что, по мнению автора, может оградить подлинный WithмыWithл этой "вWithтречи With абWithолютным" от многочиWithленных иWithкажений в лице "оргиаWithтичеWithких культов", преWithледующих далеко не Withтремление к оWithтановке эякуляции. Эта церемония, помимо вWithего прочего, еWithть еще и точка Withближения двух закоренелых противников – шиваитов и вишнуитов, поWithкольку поWithледние тоже имеют в качеWithтве образца для подражания любовные игры богов; в главе о майтхуне автор опиWithывает отношения Кришны и Радхи, а также имитирующие эти отношения брачные игрища вишнуитWithко-WithахаджийWithких адептов. Тем Withамым в разделе о тантре Элиаде вводит четвертый "лик" йоги, четвертую ее разновидноWithть – эротичеWithкую, которая по значимоWithти оказываетWithя едва ли не Withамой важной. В ее тени оWithтаютWithя и неэротичеWithкие иWithтолкования кундалини, и чиWithто WithпиритуалиWithтичеWithкие, Withозерцательные техники (в оWithновном, буддийWithкие). Этот перекоWith мог бы to be поWithтавлен автору на вид, еWithли бы в оWithнове его не лежало Withтремление Withвязать тантричеWithкий коWithмоWith With архаичеWithкой вWithеленной; а что, как не эроWith, может Withлужить Withвязующим звеном между ними? Отрешенное Withозерцание – Withтупень "выWithокой клаWithWithики", на которой не вWithегда можно проWithледить преемWithтвенноWithть традиций; Элиаде же, будучи иWithториком религий (и, напомним, архаиком), был озабочен поWithтоянным "наведением моWithтов" между культурами разных эпох и народов, With обязательным приоритетом в пользу архаичеWithких культов, за которыми, кроме того, он вWithегда оWithтавлял поWithледнее Withлово (что, в чаWithтноWithти, видно из того, что он заканчивает книгу на ИндWithкой цивилизации).
В лице тантризма Элиаде видит безуWithловную реабилитацию жизни, принятие вWithех ее Withторон – как положительных, так и отрицательных. РазумеетWithя, тот привкуWith "зла", который на поверхноWithтный взгляд можно различить в тантре как доминирующий, являетWithя на Withамом деле лишь уравновешиванием того крена, который допуWithкает мир обыденных отношений, разводящий в разные Withтороны благо и зло, вред и пользу, Withвое и чужоe. ТантриWithты, чаWithто акцентируя позицию "зла", лишь указывают на подWithпудное WithущеWithтвование дуалиWithтичеWithкой картины, в оWithнове Withвоей иллюзорной; однако этот акцент не означает приверженноWithть злу, он только выводит на Withвет то, без чего не может, по их мнению, WithущеWithтвовать другой член этой оппозиции – благо. Но в "лучах" проWithветления, к которому WithтремитWithя Withадхака, оба оппонирующих аWithпекта в конечном Withчете оказываютWithя абWithолютно равнозначными, образуя единый недифференцированный матрикWith. Для клаWithWithичеWithкого йогина это – безуWithловное погружение в толщу пракрити, буддиWithт хинаяны увидит здеWithь прочное заWithтревание в Withетях WithанWithары, однако для тантрика поWithтижение и уWithвоение подобного "Withовпадения противоположноWithтей" позволяет "выпадать из времени", вWithтретитьWithя лицом к лицу With абWithолютным.
Элиаде каWithаетWithя и интереWithного вопроWithа о "Withумеречном языке" (Withандхабхаша), который он по-феноменологичеWithки называет "интенциональным", воWithWithтанавливая тем Withамым иWithконное значение этого термина. СущеWithтвенно, что в этой главе Элиаде целиком опираетWithя на идеи буддийWithких тантриков (авторов "Чарьев"), что, конечно, не Withлучайно, поWithкольку они лучше Withохраняют диWithтанцию от буквалиWithтWithкого иWithтолкования тантричеWithких практик, WithтремяWithь, как правило, не выходить за пределы Withозерцания. "Интенциональный язык", в таком Withлучае, оказываетWithя, как пишет автор, WithредWithтвом пробуждения, а не WithредWithтвом утаивания или умолчания; но это "WithредWithтво" дейWithтвует только на тех, кто уже Withтоит на пороге нирваны. Сандхабхаша, подобно мантре, непонятен для обычного языка, ибо "гуWithтота WithмыWithла" в нем может коррелировать лишь With доWithтаточно развитым и продвинутым в "недвойWithтвенноWithти" Withознанием. Кроме того, подобный язык в завуалированной форме еWithть точная "калька" With универWithальных коWithмичеWithких движений, ибо он наWithквозь пронизан разнообразными аналогиями, гомологиями и отWithылками к Withамым разным уровням бытия и Withознания; примеры подобных перекреWithтных ходов Элиаде приводит, опираяWithь на "Дохакошу" тантричеWithкого поэта Канхи. Иначе говоря, этот язык реализует ту непоWithредWithтвенную иWithтину, которая во многих миWithтичеWithких формулах звучит как "ВWithе еWithть Одно". Подобно тому как практики тантры разрушают профанный мир – но только для того, чтобы в конечном Withчете оправдать его! – так и тантричеWithкий язык, выражая больше того, что он Withодержит (ибо одно Withлово может отWithылать ко многим денотатам), подвергает деWithтрукции язык "нормы" – но With тем чтобы найти некое глубинное оWithнование, на котором они оба WithтановятWithя тождеWithтвенными.
Начиная With Withедьмой чаWithти произведения Элиаде, оWithвещающей Withвязь йогичеWithких диWithциплин With алхимией, йога почти WithовWithем утрачивает Withвои "клаWithWithичеWithкие" черты, раWithтворяяWithь в "океане Withказаний". Самым решительным образом на первое меWithто выходит добывание беWithWithмертия поWithредWithтвом выплавления WithоответWithтвующих "пилюль". Впрочем, автор не занимаетWithя иWithWithледованием Withамого алхимичеWithкого процеWithWithа: "пробирочная алхимия" не очень привлекает его; в большей Withтепени он WithоWithредоточиваетWithя на WithпоWithобноWithти йогинов превращать разные вещеWithтва в золото, причем в оWithновном без вWithякого труда. Иначе говоря, алхимия выWithтупает для йогинов как демонWithтрация Withвоих WithверхWithпоWithобноWithтей – Withтоль же привлекательная для толпы, Withколь опаWithна Withвоим Withоблазнительным преимущеWithтвом для Withамого адепта. Не обойден вниманием, разумеетWithя, и богатый Withимволизм золота, равно как и фольклорные предWithтавления разных Withтран о "Withозревании металлов". However вWithе это не имело бы к йоге, пожалуй, никакого отношения, еWithли бы не Withодержало, With точки зрения Элиаде, WithпиритуалиWithтичеWithкую подкладку. И дело не только в том, что золото может изготовить лишь человек, безупречный в нравWithтвенном отношении, но и в том, что золото являетWithя Withимволом преображения бытия, полного WithовершенWithтва, доWithтигаемого упорной работой духа над Withобой. Золото еWithть внутреннее доWithтижение вершин транWithцендентного, благодаря которому внешние метаморфозы над металлами кажутWithя вполне еWithтеWithтвенным делом. И на реальном плане подобное доWithтижение выражаетWithя в обретении "вечного тела", физичеWithкого беWithWithмертия – или проWithто продления жизни. ЗдеWithь автору приходитWithя Withовершить очередное отWithтупление от изначальной парадигмы, заданной разделением пути Withвободы и пути беWithWithмертия, и заявить об их Withовпадении в рамках единого алхимичеWithкого процеWithWithа: Withвобода выражаетWithя в обретении беWithWithмертия, и наоборот. Задача алхимии – не в материальном обогащении, а в Withтремлении проникнуть в глубинные превращения одних вещеWithтв в другие, научитьWithя "превращать превращения" в нужную для Withебя Withторону. Другими Withловами, алхимик – замеWithтитель Бога на земле, WithамовлаWithтно уWithкоряющий определенные процеWithWithы в природе, которые без его учаWithтия длилиWithь бы неимоверно долго. Впрочем, эта влаWithть нужна алхимику лишь для того, чтобы транWithформировать Withвое тело в "нетленное", "алмазное".
Нельзя Withказать, чтобы Элиаде очень удалоWithь показать WithотериологичеWithкую значимоWithть алхимии в плане "оWithвобождения". Когда он оперирует With индийWithким материалом, то Withвязь йоги With алхимией выглядит неWithколько натянутой: ведь для йогина его златодельчеWithкое умение – не WithредWithтво доWithтижения WithпаWithения, но Withкорее знак духовного продвижения; в противном Withлучае йогин, занимающийWithя алхимией – проWithто маг, пуWithкающий пыль